И немного
ПРО ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС. Запись от 19 сентября сего года обнаружилась на просторах Живого Журнала , (пишет пользователь
vladbunim):
Дни эвакуации.Уже мало осталось в живых тех,кто помнит о начале войны и эвакуации, хотя об этом времени написаны миллионы страниц. Моя память что-то донесла из быта обычного мальчика семи - десяти лет и кое-что из жизни окружающих взрослых...
В самом начале войны мы с мамой ушли пешком из горящего Минска за день-два до его оккупации немцами. Я писал об этом в рассказе Чугунок картошки
Через несколько месяцев, глубокой осенью мы оказались на Урале в районе станции Синарской.
Там было большое строительство, монтировались эвакуированные с Запада заводы и отец работал небольшим начальником в отделе строительного треста.
Зимой 41 года меня определили в первый класс местной школы.
Молодая и красивая блондинка Александра Ивановна, учительница первая моя, за руку привела меня в класс. Там было холодно, дети сидели в пальтишках и ватниках, при разговоре изо рта шел пар. Если чернила за ночь замерзали, утром их оттаивали у печки.
Палочки и крючки писали на сшитых листах оберточной бумаги.
На меня уставилось сорок пар глаз.
-Дети, в нашем классе будет учиться новенький, его зовут Володя. Он эвакуированный из
Минска, не обижайте его.
Из заднего ряда раздались голоса:
-Жиденок выковыренный!
-Скажи "кукуруза"!
-Жид на веревочке бежит!
Александра Ивановна вмешалась -
-Дети, дети, нельзя так говорить, у нас дружба народов! - старалась она перекричать хор.
Но основное действо началось на большой перемене.
Школьная буфетчица и техничка внесли два разноса - на одном хлеб с маргарином, на другом - стаканы молока по числу учеников и вручали каждому в руки. Как оказалось, в школе этот завтрак был без продуктовых карточек и бесплатно. Как только женщины вышла, подошли двое ребят с последних парт.Они были старше меня и выше. Один отобрал бутерброд, а второй залепил оплеуху. Я не успел опомниться, первый проглотил мой кусок и ударил в нос. Зато время второй мальчишка выпил мое молоко... Пошла кровь, я упал, крикнул :
-За что?-
-Просто так !
Я и сейчас помню ту обиду...
Прозвенел звонок. Александра Ивановна вошла в класс, обратила внимание на мой разбитый нос и заплывающий глаз.
-Володя, это кто тебя так?
Инстинктивно я понял, что жаловаться не нужно.
-Я сам ударился об дверь. Потом упал, разбил нос...
Учительница все поняла, но удовлетворилась ответом.
Драться я не умел. На следущий день на большой перемене я быстро съел свой хлеб и когда ко мне опять подошли те двое - одному выплеснул молоко в лицо, на второго кинулся, обхватил за шею, мы оба упали... Меня все-таки немного побили, но я опять не стал ябедничать. Больше ко мне не лезли. Через несколько дней ко мне подошел самый сильный мальчишка, сейчас его бы назвали альфа-самец. Он разразился тирадой :
-Вовка, ты хоть и жид, но хороший пацан, никого не заложил, тебя больше не будем трогать...
Мои бывшие обидчики научили меня драться и показали несколько уличных приемов. Посмотрели на мои маленькие кулачки, жидкие бицепсы и на образном языке дали совет на всю жизнь :
-Ты, главное, не бзди. Если захотят навешать пи..юлей - все равно отмудохают. Бей всегда первым прямо в нос. Юшку пустишь - никто больше не полезет.
Тогда еще было принято драться до первой крови...
Зимой следующего года отца перевели работать в Красноярск. Мой первый день в школе начался так же, как на Урале. Учительница привела меня в класс и меня встретили возгласами "Выковыренный!", "Жиденок!", "Скажи кукуруза!",а один даже успел прочитать стишок - "Жид пархатый номер пятый, на веревочке бежит, веревочка лопнула, жида прихлопнула". Когда на большой перемене ко мне подошли двое мальчишек и один уже поднял руку, чтобы врезать, я вспомнил уроки "друзей" с Урала и ткнул ему кулаком в нос. Пошла кровь. Второму я в нос не попал, но ударил ботинком по голени. Удар по надкостнице вызывает сильную боль. Меня слегка побили, но дразнить перестали.
Уже в преклонном возрасте я задумался. До войны на Урале и в Сибири было очень мало еврейских семей. Как дети и взрослые сразу определяли мое происхождение непонятно, в то время у меня были светлые волосы, не было характерных еврейских черт и я не картавил, как дедушка Ленин. Откуда в местах, разделенных тысячами километров, были в ходу одни и те же антисемитские словечки и стишки? Вряд ли их посылали почтой или телеграфом, интернета и социальных сетей в то время не было. Возможно, этим централизованно занимался НКВД? Тайна сия велика есть...
http://vladbunim.livejournal.com/68709.html?thread=3718501&
Виртуальный Каменск
