|
Ицик
|
 |
« Ответ #406 : 22 Марта 2010, 12:22:33 » |
|
Уважаемые Форумчане! Для разнообразия обсуждения публикую последнюю, десятую главу «Тевье-Молочник», написанную Шолом-Алейхемом в 1914-16 гг. В бывшем Советском Союзе вы не найдёте его в собраниях сочинений, Михаилу Шамбадалу было запрещено её переводить Главлитом, т.к. посчитало, что в нем осмеиваются украинский и русский народ. В Оригинале гллава называется "Вахлаклакес" Её перевели с идиш М. Кошин (Израиль) и К. Миньен (США). Я лишь немножечко привёл к приятному русскому, слуху, сверив с посмертным полным собранием в 16 томамх на идише (1917-1919) (том 5-ый)
Таким образом, роман «Тевье-Молочник» выглядит так (перечислю по главам)
1. «Аз недостойный»
2. Счастье привалило!
3. Химера
4. Нынешние дети
5. Годл
6. Хава
7. Шпринца
8. Тевье едет в Палестину
9. Изыди!
10. Златоустый Искуситель
Шолем - Алейхем
Тевье – Молочник
Златоустый Искуситель (Вахлаклакес)
(Запоздалая история Тевье Молочника, рассказанная ещё до войны, однако, из-за изгнания и суматохи, до сего момента не имевшая возможности увидеть белый свет.)
- Вы, верно, помните, пане Шолом-Алейхем, как я вам на днях растолковал недельную главу Лейх Леху, как положено, со всеми 32 комментариями, рассказывал как Эйсов ловко расчитался со своим братцем Яаковом, хорошенько ему заплатил за первородство, выслал меня из деревни с детьми, и детьми детей, со всеми пожитками, как это пологается, поразил всю худобу, с тем немногим что у меня было и, да простится мне за сравнение, лошадкой, о которой я до сих пор не могу вспоминать без слез на глазах, как мы говорим в Тише-беав1 когда читаем элегии о разрушении храма: "Об этом я плачу״… да так, что после этого не грех пустить и слезу.
Ну да прошу простить меня за такие отступления. Ибо, возвращаясь назад, получается та же вечная история: чем я у Отца нашего небесного лучше остальных братьев моих, Сынов Израиля, которых фоня2 гонит в шею из ״святых״ деревень, выметает, вычищает и выкорчевывает малейшую примету евреев… как сказано в молитве «Да поднимется и прибудет…» – «Обрати на нас внимание и вспомни…» …чтобы и следа не осталось!
Чем здесь я, скажите мне, лучше остальных изгнанных деревенских евреев, которые блуждают сейчас невесть где с женами и детьми, как заблудшие овцы, не имея места где пристать на ночлег и не зная где приткнуть голову, с ежеминутной дрожью: а вдруг в далеке блеснет пуговица урядника или ещё какая напасть, как сказано в недельной главе Торы: «И напустит Б-г на тебя народ…».
И что же? Тевье – не какой-то невежда, как остальные деревенские евреи, понимает иной псалм, и мидраш ему тоже не чужд, а при надобности может, с Б-жьей помощью, и недельную главу с комментариями Раши оттарабанить. Ну и что из этого? Вы хотите, чтобы Эйсов оценил это надлежащим образом, и зауважал всех евреев? Или может быть мне только за это положено спасибо? Хотя, по сути говоря, стыдиться здесь нечем, и это, упаси Господь, никакой не недостаток. Я имею ввиду как раз то, что, слава Б-гу, не хуже других, не слепой, могу разобраться в маленьких буквах, разбираюсь в цитатах, знаю где что, как сказано в поучении отцов: «Знай, что ответить…», т.е. хорошо тому, кто знает.
Возможно вы думаете, пане Шолем Алейхем, что Тевье говорит это просто так, с потолка? Или я хочу тут перед вами покрасоваться и похвалиться своими знаниями и умениями? Э нет, я конечно извиняюсь,но так может подумать только тот, кто совсем не знаком с Тевье! Тевье не имеет дела с пустыми выдумками, и просто так о чем-то говорить не станет. И уж вам это должно быть хорошо известно, что он никогда пустословом не был. Тевье любит вести разговор о том, что «Узрели очи мои…»
Присядьте –ка на пару мгновений, и я расскажу вам, как человеку может пригодиться то, что он не только лишь плоть и кровь и имеет представление о высших мирах, но знает также где когда и как можно ввернуть стих, да хоть бы из нашего старенького сборника псалмов!
Короче говоря, было это, если не ошибаюсь, уже очень, очень давно, ״Беюмим хахейм״, в самый разгар "Дней оных" - фоняцких революций с ״коснитуциями״, когда хрюкалы напустились на еврейские города и местечки с духом свободы и развязанными руками и стали делать толк из еврейского имущества, как сказано в святом писании, в молитвенике «Ломает врагов и подчиняет злодеев…», т.е. ломали окна и рвали постельное белье...
Я вам,кажется, как-то уже говорил, что лично я от всего этого не тушуюсь и в панику не впадаю, потому что одно из двух- "Чему быть - того не миновать, небесная кара-не могу же я быть исключением из братьев моих, сынов Израиля, как сказано в поучениях отцов: «У каждого еврея есть удел…»
Ну и что же? Эпидемия, лихоманка, упаси Господи, буря, не весть что... - думаете это повод отчаиваться? Буря утихнет, небо прояснится, и будет, как сказано у нас «Обнови наши дни, как в те ранние времена…». Или как гои, не будь рядом помянуты, говорят: "Не було у Микиты грошей, и не буде"...
И было так - и на этот раз, когда пожаловала ко мне громада из села, как сдается мне, я вам уже однажды рассказывал, и здрасте пожалуйста, вот так новость: пришли со мной делать то, что принято делать со всем народом израилиевым, то есть исполнить заповедь "бей жидов". Как вы сами понимаете, я вначале призвал без всякой пользы, на их голову все самое плохое, что только можно, принялся возмущаться и ставить вопросы, как Тевье умеет: Где это видано, говорю я, чтобы на человека накинулись средь бела дня и принялись выпускать ему перья из подушек?
Большое ли дело: вопрос туда, вопрос сюда - вижу я что с моих разговоров толку мало.
Хрюкало же уперлось, мол они должны выполнить долг перед начальством. Боятся, говорят, что занесет еще сюда нечистая какого-нибудь чиновника в мундире или еще какое несчастье... а он возьми да и увидит, что с евреями обошлись как с нормальными людьми, просто так, мол, даже без видимости погрома.
А посему, говорят они, иного выхода, как что-либо со мной учинить, у громады нет, - служба такая!...
Однако в последнюю минуту пришла ко мне в голову одна мысль: "Знаете что, говорю я им, как скоро громада так постановила, говорю я - не о чем говорить! Что может быть выше громады? Но подождите-ка, вам же известно, что в мире есть кое-что и повыше?
Отвечают они: ''Ну и что же может быть выше?" Говорю я: Бог. Я, говорю, имею ввиду не Элойкейну - наш Б-г, либо Элойкейхем - ваш Б-г. Но Бог наш и Бог отцов наших, того, говорю, который создал и меня, и вас, и вашу целую громаду, не будь рядом упомянута - вот, говорю, кого я имею ввиду!
Его, говорю я вам, надобно пощупать, захочет ли Он, велит ли Он, чтобы вы сделали мне дурное. Ведь может так статься, говорю я, что он таки согласится, а ведь может и наоборот – не согласится ни в каком виде! И как же, думали бы вы, мы можем о том знать?
Давайте, говорю, бросим жребий! Вот, говорю, лежит божий тегилим. Вы же и сами знаете, что это за штука? У нас это принято называть тегилим, у вас - псалтырь. Вот святой псалтырь, говорю, нас рассудит. Как говорится - мировой судья. Он, говорю, и решит, быть мне битым иль нет.
Они переглядываются между собой с интресом, и Иван Поперилек, староста, выходит из середины и говорит: "Ну допустим так, говорит он, но как же святой псалтырь нас рассудит?
Говорю я: "Если ты, Иван, дашь мне свое честное слово, и рукопожатие, что громада послушается всего, что скажет тегилим, тогда я, говорю, все тебе растолкую что да как"...
Иван берет, и достает руку со словами: "По рукам!",
"Коль так, говорю, значит договорились!"
Теперь, говорю, я перелистаю страницы, и первое слово на раскрывшемся листке, которое бросится мне в глаза, я скажу вам, а вы, будьте так любезны, должны будете мне его повторить. И если кто-то из вас, здесь стоящих, сможет это сделать, то это будет самым явным знаком, что Б-г велит вам делать с Тевье то, что вы задумали, а если не сможете, то это знак свыше, что Б-г не хочет, и вам этого делать не велено.
Согласны?
Иван, староста, переглядывается с громадой, и отзывается: "Ладно!"
Коль так, говорю я, и начинаю листать для них псалтырь, складно!
И вот, говорю я, первое слово - "Вахлаклакес"... Можете ли мне, говорю, потрудиться повторить слово "вахлаклакес"?
Смотрят они попеременно то один на другого, то на меня, и просят меня повторить слово ещё раз.
Да хоть три раза, если хотите: "Вахлаклакес! Вахлаклакес! Вахлаклакес!" ...
Говорят они: "Нет, Тевл, ты нам не говори: хал-хал-хал! Ты, говорят они, скажи сразу четко и с расстановкой, помедленнее!"
Тоже дело! Сейчас я вам проговорю четко, с расстановкой, медленно: вах-лак-лак-ес! На этот раз довольны?
Вся эта кампания призадумалась на мгновение, и принялась за работу, каждый на свой манер: один говорит: ״гайдамаки״, другой ״ломаки״, у третьего вообще вышло ״хайкала״, и что это она ему, Хайкеле, так приглянулась? То есть Хая-Лея хромого Нафтали-Гершона из Анатовки.
Вижу я, что это сказка без конца, и обращаюсь к ним: ״Знаете что, ребятки? Я вижу работенка эта у вас идет больно уж туго, должно быть ״вахлаклакес״ не для ваших голов; дам –ка я вам какое другое словечко, также из Тегилим: «Из глубин призвал я тебя, Господи…»
И началась та же самая свадьба, что и раньше: у одного вышло ״лоханка керосина״, у второго ׳׳кривляка бузина״, третий же вообще плюнул ״Тьфу! Нехай тоби лиха годына!״
Короче, поняли они, стало быть, что Тевье так просто не переговоришь, и отзывается староста их, Иван Поперило, таким языком: ״Дело, говорит он, такое. Собственно говоря, мы к тебе, Тевье, ничего не имеем. Ты хоть и жид, но человек не плохой. Но одно другого не касается - бить тебя всё-таки надо! Громада так рассудила – пиши пропало! Дай мы тебе хотя бы несколько окон повыбиваем. А на худой конец, говорит, ты можешь себе и сам повыносить парочку стекол״ – лишь бы им рот заткнуть, чтоб их нечистая забрала!
״На случай, говорит, если проедет начальство, чтобы было видно, что мы тебя просто так не оставили. А то нас из-за тебя ещё оштрафуют! А сейчас, - говорит он, Тевл, ставь самовар, и угости нас чаем, и, само собой, пол ведра водки, для громады, чтобы мы выпили за твое здоровье, так как ты, Тевл, еврей умный, из божьих людей״…
Вот теми же словами и тем же языком, как я вам всё это рассказываю, чтоб мне так помог Бог, с вами вместе, куда бы я не обратился.
Ну, теперь я вас спрашиваю, пане Шолом-Алейхем, ведь вы человек, который пишет, прав ли Тевье, что Бог наш велик, и человек, пока он живет, никогда не должен отчаиваться, а тем более еврей, которому не чужды маленькие буковки! Ведь это касается любого, как мы говорим каждый день: «Благословенны сидящие (в доме Твоем)…» – благо и счастье тому, кто знает. И как бы мы не умничали и не исхитрялись, следует все равно признать, что евреи – самый умный из всех существующих народов, как сказал пророк: Кто сравнится с народом твоим, Израиль?» – гой еврею не ровня, тут и говорить нечего! Гой, он гой и есть, а еврей – все же еврей, как вы сами говорите в своих книжках, евреем нужно родиться…
«…блажен Израиль», – благо, что мне посчастливилось родиться евреем, изведать вкус Греческое изгнание, и каково это таскаться среди народов, как сказано: где дневали там не ночевали, потому что с тех пор как со мной проучили главу ״Изыди״, вы ведь помните я вам как-то рассказывал о том со всеми подробностями, я все еще иду и не знаю где найти место, чтоб склонить голову, так, чтобы можно было сказать ״Вот тут, Тевье, тебе и быть״.
Тевье - не любитель задавать вопросы. Ему сказали идти – он идет… вот встретились мы сегодня с вами, пане Шолом-Алейхем, на железной дороге. А завтра нас может занести в Егупец. Через год - может так статься, что нас с вами забросит в Одессу, Варшаву, или вообще, страшно представить – Америку – если только Всемогущий не осмотрится и не скажет: ״Знаете что, дорогие детки? Спущу-ка я вам Мессию!״ чтоб он нам сделал назло, наш старый Бог.
А пока, будьте мне здоровы, езжайте с миром и передавайте всем нашим евреям привет, и скажите им там: ״Наш старый Бог жив!״
(Translated by M.Koshin and K.Minyen)
1 Тише-бэав - пост 9-того Ава, пост в память разрушения Иерусалимского храма
2 Фоня - русский солдат
|
Виртуальный Каменск
