0

0

Корреспондент «КР» встретился с популярным актёром

Андрей Панин и в самом деле похож на своих героев: едкий, въедливый, ироничный. Разве что отъявленных злодейств не совершает. А так вредничает по полной. Не успеешь спросить: «Скажите, а правда?..», Панин тут же отвечает «Нет!». После выхода сиквела «Бой с тенью», после блестящей роли Порфирия Порфирьевича в «Преступлении и наказании» вновь проснулся интерес к его персоне, вновь откопаны старые байки и слухи и добавились новые. Панин говорит: «Враки, на самом деле все было совсем не так».

- Правда, что вы не хотели сниматься в продолжении «Боя с тенью» и специально ради вас роль была сокращена?..

- Нет, это все враки. Я не хотел сниматься в первом «Бое с тенью», потому как закрутился в этот момент как режиссер с первым своим проектом. Сериальчик был такой, мне было просто некогда. Но Леха Сидоров, режиссер, сказал: «Бляха муха, это будет серьезный для меня удар, если ты не выйдешь». Пришлось там сокращать, времени просто было мало.

- Не считаете ли вы, что сиквелы убивают кино?

- Нет, сиквелы — это неизбежное зло. Продолжения всегда хочется. Я помню с детства ощущения свои, когда книжку дочитывал до конца. Все, обложку закрыл: ну, екарный бабай, все кончилось, хочется что-нибудь дальше. Исходя их этих соображений продолжения будут сниматься. Другое дело, они всегда хуже. Практически всегда. И в этом отношении «Бой с тенью-2. Реванш» займет уже свое место в истории кинематографа, because сиквел получился не хуже оригинала. А на мой взгляд, даже лучше. Что практически нонсенс, но такие есть. Ну какой еще сиквел хороший? «Крестный отец-2». Ну и все, в общем-то. «Терминатор-2»?  Спорно.

- То есть вам понравился фильм?

- Я его видел давно, еще по весне, он уже был готов, но потом еще все лето шла длительная доводка по техническим соображениям. Вот Леша бился тоже в первом «Бое с тенью» со звуком. В Алма-Ате неправильно звук поставили, так он готов был там убивать всех. Не знаю, по-моему, если звук громкий — значит, нормально. Можно было бы фильм подсократить. Я всегда за сокращения. Два часа десять минут — пограничная зона для зрителя. Пусть даже мою роль сократить. Мое последнее появление и проходки мои можно убрать. Фильм будет лаконичнее, персонаж — емче. Хорошо хоть еще не дописали чего-то. Вот в сценарии «Водителя для Веры» все кончалось тем, что мой персонаж, матерясь, вылезал по обрыву. А потом досняли еще, что он с каким-то ребенком куда-то бежит. Черт-те что. Мне показалось зря. Но это режиссерская прерогатива. В фильме «Трио» то же самое: по сценарию-то «убивали» меня. Я так и играл, что убьют. А «убили» Пореченкова. В этом смысле удивление не покидает меня по сию пору.

- А каким получается «Утомленные солнцем-2» Никиты Михалкова, где вы сейчас снимаетесь?

- А хрен его знает. Каким он будет, непонятно никому. Когда суп начинаешь варить, не знаешь, что получится. Умеешь варить, вот и вперед…  Насколько я понял рецепт создания чего-то хорошего, сиквел должен быть самодостаточным фильмом. Да, есть база первого фильма — ее отринули и делаем свое кино, подпитываясь некими персонажами, линиями, темами. Так в этом моменте возможно чего-то выиграть. Сейчас у Михалкова снимаемся с известной литовской фигуристкой британского подданства Ингеборгой Дапкунайте. Играем страшную любовь такую. Отличная актриса, удобно играть. Только в Москве сейчас холодно, замерзаем, хочется чего-нибудь крепкого тяпнуть.

- Смешные моменты были во время съемок сиквела «Бой с тенью»?

- Бог миловал. Достаточно профессиональная группа подобралась, так что интересных случаев не было.  Я приехал на съемку в Америку немного позже, чем остальные, и смотрю, все наши ходят как коты какие-то. Спрашиваю: что случилось? Да жрут, говорят, постоянно, там регулярный обед. Америкосы к этому привычны, а наши все поправились минимум на 4 килограмма. Ты на обед приходишь, а там 9–8 столов накрыто. Вот это самое яркое впечатление. Один стол стоял с таблетками сбоку. Таблетки, витамины, чего-то еще против гриппа, я — человек пожилой, так что волей-неволей туда часто наведывался. Хеллоуин понравился, как-то у них получилось совместить работу и праздник. Просто пришли люди, странно одетые, оператор в костюме фокусника, девушка-хлопушка стрекозой вырядилась.

- Какие-то есть отличия в съемочном процессе между российскими и американскими кинодеятелями?

- Да я их не замечал особо. Приехал, отработал и уехал на съемки «Преступления и наказания». Главное отличие, краеугольный камень: подход к процессу. Люди приехали на съемочную площадку и… начинают обедать. Такое размеренное поступательное движение характеризует более отлаженный процесс. У нас раскачиваются очень долго, а потом получается бедлам какой-нибудь. Кстати, с течением времени преодолели известный лингвистический барьер. Думал что, осветители понимают наш язык, им по-русски объясняют — они все делают. Оказалось — англичане.

- Вам, насколько известно, политика по барабану, вы говорили, что на выборы не ходите. Неужели она вас совсем не затрагивает?

- Она всех затрагивает. Но я уверен, что при любом режиме занял бы свою нишу. Мне кажется странным голосовать за человека, которого я не знаю. Вот в этом бред. К стыду своему не хожу на выборы. Мне это во мне не нравится. Хотя мне в себе многое не нравится, начиная с морды, но я стараюсь не смотреть в зеркало.

- Но вы же сыграли персонажа, которого все однозначно ассоциировали с Путиным. Наверняка вы бы не согласились его играть, если бы у вас не было к нему своего отношения?

- Путина вообще невозможно сыграть. Мне было предложено сыграть некоего человека, крупного политического деятеля. Сам фильм — драматичная история, изложенная с точки зрения его верной подруги (речь идет о фильме «Поцелуй не для прессы» — ред.). Вот, собственно, и все. По ходу съемок вдруг показалось, что стало похоже на Путина. Потому что мой персонаж тоже начинал карьеру в Германии, ну и еще кое-что. Я об этом сказал режиссеру, та покосилась на меня с изумлением. Она даже не думала об этом. Фильм снимался на деньги тульских коммунистов, политическая какая-то акция была. Да и фильм-то не очень получился…

- У каких режиссеров мы мечтает сняться?

- Что значит «мечтать сняться у какого-то режиссера»? Сидеть и мечтать, что ли? Ну, хотел бы, да сыграл. Организовал бы встречу, договорился да сыграл. Если нет, значит, не мечтаешь. Делать надо что-то в этом направлении. Главное — цель поставить, а потом доползу. Я рассматриваю все предложения, которые ко мне поступают, но очень сложно все сыграть. 280 проектов в год снимается. Это очень много, в два раза больше, чем все студии Советского Союза, включая «Азербайджан-фильм» и «Якут-видео». Приходится отказывать. На меня выходило очень много зарубежных людей, но почему-то тоже какую-то ерунду предлагали. Уже охамел до крайней степени: нужно, чтобы было интересно.

- Самый глупый вопрос, который вам задавали?

- Правда ли, что Алексей Панин мой сын. Я всегда говорю: правда. Я тщательно поддерживаю эту версию, причем сын от Веры Сотниковой. Она будет сильно удивлена. Помню, мы с ней ездили на гастроли, и после них меня все время спрашивали: «А правда, что у вас с Сотниковой был роман»? Я говорил: «Конечно, правда, хоть я и голубой, и Панин — наш сын». Да по барабану! Пусть пишут!