9

0

Полковник милиции в отставке Михаил Степанович Никулин — личность легендарная для наших стражей порядка. Пообщаться с ним и набраться опыта – это настоящая радость для всех работников полиции города и района.

Никулин работал сразу в двух эпохах – советской и российской. Но, по сути, он сам эпоха. Человек, который долгие годы отдал борьбе с преступниками. В этом году Михаилу Степановичу исполнилось семьдесят лет.

Мне довелось увидеть, как Никулина поздравляли коллеги (см. снимки). Было сказано много добрых слов. Но главное, чуть ли не каждый называл его своим учителем. В общем, желание поговорить с ним было огромное. Тем более, Михаил Степанович начинал свою карьеру в качестве следователя в следственном отделе, а потом уголовного розыска. А ведь именно сегодня сотрудники уголовного розыска отмечают свой профессиональный праздник.

Девяностые

- Вы ведь были начальником Каменского районного отдела милиции в не самый простой период, 1989 по 1998. Возможно, самое жесткое время для наших стражей порядка…

— … да-да, самый разгар криминальный.

- Что было наиболее суровым в эти годы?

— Собственно, весь набор в фильмах видели все, кто-то на себе испытал: разбойные нападения, грабежи, убийства. Если в советское время у нас было по пять убийств в год, то в девяностые «дотягивало» до двадцати. И для нашего маленького сельского отдела – это вообще…

- Сколько, кстати, было сотрудников?

— Сто пятнадцать человек.

- И какая была раскрываемость?

— От восьмидесяти шести до девяносто процентов. В общем, достаточно хорошая.

- Но за счет чего? Какой стимул был у этих ста пятнадцати человек. Зарплата маленькая, техника старая, общее настроение в стране достаточно мрачное.

— Просто отношение к службе. Народ был подобран такой, что особо внимания на проблемы не обращал. Привыкли: пришел на службу в милицию – работай. Ну, работали и работали (улыбается).

В милицию по указанию Москвы

- А вы сами как в милицию пришли?

— Как говорится, пошел за солью и спичками, а с вертолета поймали (улыбается). В общем, заканчивал Свердловский юридический институт. Готовились, кто в прокуратуру, кто в суд. И тут пришло указание Центрального комитета партии – направить в МВД 350 человек (всего в группе было 500). И всех, кто служил, по здоровью проходил – моментом «прогнали» по военно-врачебной комиссии. И все пошли в милицию следователями.

- То есть милиция не была мечтой юношества.

— Нет. Но уже учась я понял, что все равно в МВД попаду. Только не думал, что по указанию Москвы это будет.

- И какое было первое чувство, когда надели милицейскую форму? Радость?

— Скорее, понимание, что все идет так, как надо. Я уже съездил в Каменск-Уральский, встретился с начальником следственного отдела ОВД Каменск-Уральского горисполкома Евгением Васильевичем Котовым. И знал, что буду распределен в родной город.

- Что было самое сложное при переходе из студенческой аудитории в кабинет следователя?

— Дело в том, что после зимней сессии всех направляли на стажировку, еще до госэкзамена. Так что со спецификой работы были знакомы. Собственно, уже работали в качестве следователей. Поэтому, когда надел погоны, у меня за спиной уже было несколько месяцев работы в этой должности.

Началось все с трех мешков зерна

- Помните свое первое дело?

— Первое дело было проще пареной репы. Мужик украл в Кислова три мешка зерна. Со склада. Между прочим, хищение государственного имущества.

- А какое наиболее яркое дело вам запомнилось?

- Одно из последних. Убийство пяти человек в селе Покровское в 1997 году. В начале следствия вообще ничего не было, «чистый лист». Преступники убили семью, потом начали друг друга «валить», боялись, что утечка информации пойдет. А как раскрыли – через неделю вспомнили, что пропал парень, который освободился из мест лишения свободы. Не работал, пьянствовал. Но разом исчез. Подняли розыскное дело. Начали изучать круг общения, с кем учился. В итоге поработали с людьми, которые дали нам показания необходимые.

- В те же годы в Покровском при нападении на инкассаторскую машину погиб сотрудник милиции Сергей Ланцев. Вы и это дело раскрыли. Был ли дополнительный стимул, что это ваш коллега?

— Это закон, если погиб или ранен страж порядка, работать будут все, чтобы найти преступника.

Сыновья-коллеги

- Ваши сыновья, Сергей и Евгений, так же стали сотрудниками правоохранительных органов. Оба подполковники. Вы поддерживали их решение стать стражами порядка или как-то пытались отговорить, работа ведь суровая?

— Нет. Да они не «ломали» себя. Все делали осознано.

- Они успешно продвигались по служебной лестнице. У вас больше была родительская и профессиональная радость?

— Профессиональная, скорее всего. Идут тем путем, который я прошел, без всякой поддержки.

- Но если бы они решили заняться чем-то другим, приняли бы такое их решение?

— Принял бы, конечно. Это их выбор. Кстати, единственное, что я сделал, когда их направили в следователи, сказал, что пусть лучше идут работать операми. Я сам отработал следователем два с половиной года. Знаю, что такое. По сути женская профессия – пиши, пиши, пиши… А опер – это опер.

И великая жена

- Есть такая фраза, что за каждым удачливым, успешным мужчиной стоит великая женщина. Ваша супруга соответствует этому высказыванию?

 — Конечно, она всегда меня поддерживала. Никогда не говорила: «Ты все время мотаешься по работе, тебя дома вечно нет». Хотя, когда ребята росли меня почти и дома не было. Я чужих «воспитывал», которых ловили (улыбается).

Как уходил из милиции

- Когда уходили на пенсию — это было тяжело или приняли, как облегчение?

— Ну, тут было много факторов субъективных и объективных. Решение мое было отчасти и вынужденным. Пришел в УВД новый начальник, такой полковник Макайда, который начал наводить свои порядки.

- То есть не было такого: «Я устал – я ухожу»?

— Нет. Обстоятельства сложились так, что лучше было уйти. Для здоровья лучше (улыбается)

Все испортила перестройка

- Какой период для вас, как работника милиции, является наиболее приятным что ли. Семидесятые, восьмидесятые, девяностые?

- До восемьдесят пятого, конечно. Работаю я с 1972. Когда пришла перестройка, всё поломали. Преступность росла на глазах. До 1985 года сопротивление сотруднику милиции считалось чем-то особенным. Любой жулик всегда с известной долей уважения относились к милиции. А после перестройки началась война.

Пришли другие преступники. Еще вначале восьмидесятых особо опасные рецидивисты старались объехать стороной Каменск-Уральский и район, боялись, что поймают. А потом в преступность пришли спортсмены-коммерсанты, все «отмороженные». Законов для них не существовало. Более того, в девяностые уже и не всем своим можно было доверять. Так и самому не доверяли. Раньше приедешь в другой город, тебе любой опер, как брат родной, все покажет и поможет. А потом стал каждый работать отдельно. Никакой информации, не доверяли. И в таком режиме приходилось работать.

- Но сейчас ситуация меняется?

— Конечно, сейчас иначе. Профессиональные отношения выстраиваются в другом формате. Можно сказать, что с начала двухтысячных семидесятые-восьмидесятые возвращаются.

Откровенно

- А ошибки у вас были?

— Нет, ни одного человека зря не посадил. Чьи дела вел — до сих пор со мной здороваются. На улице встречаемся, говорят: «Спасибо». Потому что многие после срока завязывали.

- Чтобы вы хотели услышать в фразе, которая начинается со слов: «Вот при Никулине было…»?

— Так же работали, как сейчас работают (улыбается). Я не вижу, что в данный момент намечаются ухудшения в понимании профессии. Работают.

- Если вас сейчас вновь призовут работать в полицию, пойдете?

— Конечно. Я ведь после ухода на пенсию работал в службе безопасности трубного завода. Так что, почти ничего не менялось.